Последние приготовления всегда напоминают мне о ветреном рассвете: всё дрожит и трепещет в предчувствии пути, словно последний вдох перед прыжком в неизвестность. Воздух напоен суетой сборов! Сколько бы ни записывал в блокнот, сколько ни прочитывал списки, всё равно что-то ускользает, исчезает меж строк, рождая сомнения. Но ведь именно эта неполная определённость, затаившаяся в тени, делает путешествие настоящим.
Можно было бы ещё долго и подробно перечислять всё, что мне удалось предусмотреть, но в самом перечне нет конца — всё, что остаётся за спиной, теперь лишь фон для грядущих событий. Ведь на настоящей дороге только в пути рождается уверенность, а всякая непредвиденная мелочь становится то испытанием, то новой историей.

Внутри автодома — привычная суета: последние сумки находят свои отсеки, пледы и постельное белье аккуратно убираются в боковые рундуки, и даже фонарик занимает своё место под рукой. Всё кажется таким важным и нужным, словно сама судьба требует повторно все пересчитать и проверить.
Инструменты упакованы с неукоснительной педантичностью. Я представляю себе – где-нибудь, на просёлочной дороге, при глухом шорохе леса, вдруг понадобятся пассатижи или отвертка, и от обстоятельства спасёт не удача, но эта самая предусмотрительность.

Пусть техника теперь тоже дежурит на вахте будущей дальнобойной тишины: ни темнота, ни случайная поломка не застанут меня врасплох. И всё же ощущаю — сколько бы не проверял и не заглядывал в каждую щёлочку, до конца предугадать все сюжеты путешествия невозможно.

Автодом дрожит лёгкой нетерпеливой дрожью. Вот они — минуты до старта, когда вдали зовёт дорога, а впереди раскинулось всё, что ещё случится.

Снаружи с самого рассвета беснуется ветер. Он не просто дует — он будто роется в зазорах автодома, играет на стенах его кузова низким гудком и ураганит по крышам, стягивая хмурый небосвод всё ниже и ниже. Мимо окон несутся клочья пыли и сухие травинки, мелькают изгибающиеся деревья.

Продукты надёжно уложены в холодильнике и в ящиках, словно маленький магазинчик, готовый открыться в любую минуту. Три полных бака воды, аккумуляторные батареи, выведенные на дисплей многозначительными цифрами — сто процентов! — переливаются тихим светом надежды.

Есть в этом едва уловимое волнение, когда кладёшь руку на руль, глядишь в зеркало заднего вида, где отражается вчерашний покой, и мягко выжимаешь тормоз, готовый к тому, что истинная свобода начинается сразу за последней городской чертой.

Маршрут вскоре приобретает реальные очертания: точки отмечены, дороги прорисованы. В этой кропотливой подготовке есть особое предвкушение. Вот мы уже движемся по вечернему тракту, под синеющей зарёй, туда, где ждет нас первый ночлег — Ростовский заповедник. Мы планируем приехать поздно, когда округу окутает степная ночь, и потому решаем остаться прямо у визит-центра заповедника — чтобы с утра проснуться среди первозданной природы, под первым рассветом новой жизни.
Вот мы и на месте. За спиной — ровно 510 километров дороги, полотно которой все еще отдается легкой вибрацией в теле, а за окном — густая, терпкая тьма, наполненная весенней прохладой. Двадцать три пятнадцать. Приходит особая усталость — не изнуряющая, а тихо приятная, когда знаешь: сегодня ты уже сделал главное, сегодня можно позволить себе не спешить.

Сейчас — еще немного хлопот: поставить машину так, чтобы открыть поутру окно навстречу первому свету, ловко развернуться, поставить чайник. Горячая кружка в ладонях и довольное зевание, полутемный душ и мягкое объятие спальни — всё доступно здесь и теперь. И какое же это удивительное наслаждение — понимать, что всё необходимое для ночного уюта и покоя, вплоть до последнего пледа и любимой чашки, всегда едет с тобой. Нет беспокойства, нет чужих лиц, нет суеты — лишь ты, твои спутники и твой маленький мир посреди ночного безмолвия.

Наш путь ведёт на север, к суровым берегам Кольского полуострова, туда, где к середине лета серое море становится сценой для самого захватывающего чуда природы. Когда-то эти просторы казались мне недосягаемыми, но теперь я чувствую — мечта становится ближе с каждым днём. Мы едем навстречу океану, где синие воды встречают серебристое небо, где ветер полон соли и свободы. Именно здесь, в сезон короткого северного лета, появляются киты — величественные и загадочные жители глубин, возвращающиеся на кормёжку после долгих скитаний.
Сколько себя помню, меня манила эта мечта — увидеть китов на свободе, в их естественной стихии, а не в книгах или на экране. Я слышал рассказы о невероятных встречах, о том, как их песни, перекатывающиеся в глубине, могут заворожить любого, кто хоть раз их услышит. Говорят, что стоя на палубе или берегу, затаив дыхание, человек вдруг ощущает: перед ним не просто млекопитающее — это один из хранителей древних океанов, существо, существующее на грани мифа и реальности. Их мощь вырисовывается в каждом плавном движении — в тяжёлом, размеренном взмахе громадного хвоста, в струях воды, бьющих к небу, в блеске гладкой, тёмной спины, мелькнувшей среди волн. Порой мне кажется, что именно киты способны напомнить человеку о главном: наш мир наполнен такой красотой и чудесами, которым нет равных. Их присутствие завораживает и притягивает, их голос можно спутать с песней самой Земли. Я знаю: эта встреча с ними, в суровых широтах севера, обязательно останется со мной — как подтверждение того, что даже самые давние мечты могут стать явью, если идти им навстречу.

Дорога — это не просто полоса асфальта или тропа, уходящая вдаль: для меня она становится воплощением свободы и вечного движения. Стоит только взглянуть на простирающийся вперед путь, как внутри разгорается неукротимое пламя, неведомое в повседневной суете. Сердце сжимается от восторга, и хочется закричать, пролиться весенним дождем по обочинам, раствориться в безбрежном просторе. Даже если в душе поселилась боль или разочарование, дорога словно смывает их за своим порогом.

Все тяжести остаются в прошлом, тают где-то за чертой позади, а впереди открывается щедрый мир — неисчерпаемый, полный чудес и ещё не пережитых историй. С каждым шагом или оборотом колёс меняюсь и я сам: становлюсь легче, сильнее, свободнее. Дорога всегда зовёт — обещанием новых встреч, свежего ветра и бесконечных возможностей.

Огромную благодарность шепчешь в темноту — Вселенной, дороге, этой возможности ощутить абсолютную самодостаточность.
Пусть всё остальное случится завтра. Сегодня — сладкий сон под пледом, в надежном доме на колесах. Спокойной ночи. Завтра, непременно, будет новый, прекрасный день.

Путешествие на север начинается неспешно, словно развернутая по страницам старая летопись. Мы будем медленно продвигаться сквозь российские просторы, и каждый новый перелесок, каждое придорожное село становятся для нас не просто точками на маршруте, а живым звеном в цепи, связывающей настоящее с прошлым. Здесь, вдоль пыльных дорог и бескрайних полей, впитывается душа земли, слышатся отголоски предков — в срубах изб, в церковных колоколах, в тягучем напеве ветра за околицей.

В этом пути нет возврата: наш дом на колесах и надёжный тягач не оглянутся, не повернут обратно. Всё, что позади, остаётся в череде пережитых дней, а мы медленно, но верно движемся вперёд, туда, где горизонт окрашен золотыми всполохами утренних зорь. Дорога на север незаметно превращается в дорогу жизни, где каждый километр наполняет нас новым знанием, а пройденная тропа становится отражением внутреннего движения — от привычного к неизведанному.

Но, достигнув крайней точки на севере, путешествие не завершится разворотом — оно продолжится возвращением к югу, будто мы делаем глубокий вдох перед последним, решительным броском. Наш путь уведёт нас всё дальше, всё восточнее, через меняющиеся климат и пейзажи, через суровые степи, могучие реки, сквозь города и дикие побережья, пока не упремся колесами в холодное серебро Тихого океана.

Там, на краю земли, где ветер пахнет солью и свободой, судьба призывает нас сделать следующий шаг: оставить за кормой колеса и сталь, пересесть на волнующуюся палубу яхты и довериться стихии. В глазах снова появляется свет — впереди кругосветка, мечта всей жизни. И уже неважно, сколько дорог пройдено, ведь теперь перед нами только горизонт: бескрайний, манящий, хранящий в себе все обещания приключений и новую, совсем иную свободу.
Первый аккорд нашей большой одиссеи звучит в Ростовской области. Вот она — равнинная, распаханная ветрами и солнцем земля, сдержанно приветливая и простая на первый взгляд, но уже при беглом взгляде вдруг начинающая меняться всеми оттенками южной российской души. Я вспоминаю, как откликались друзья, когда слышали про наши планы задержаться здесь на две недели: «Что там делать две недели? Что вы там не видели?» — удивлялись они, искренне не понимая, что может притягивать в этих степях и на просторах Донского края столь долго.

Но разве можно всё узнать издалека? Я ведь сам, когда разбирал карты, читал старые статьи и дневники — удивлялся, сколько здесь на самом деле спрятано: бескрайние лиманы и перелески, хранилища древнейших стоянок, казачий дух, покряжистый и упрямый, притоки великого Дона, полноводные и священные. Мне кажется, можно прожить здесь годы и не узнать всей правды этой земли, не разгадать её характер. И тем сильнее хочется путешествовать не наскоком, а с уважением — не проезжать мимо в спешке, а задержаться, всмотреться, почувствовать этот край на вкус и запах.

Доброе утро, страна! Сегодня — особенный рассвет: наше первое утро в доме на колесах, в неведомом, неизведанном месте, где даже воздух кажется наполненным предвкушением перемен. Всё вокруг ново и загадочно, словно мы шагнули не просто за порог, а в совершенно иной мир; за тонкими стенками дома на колесах сливаются шорохи ветра, редкие крики птиц и хруст побелевшей от росы травы.

Когда я открываю глаза, мир ещё дремлет — даже Ирина, чьё ровное дыхание едва слышно в тишине. Я рано просыпаюсь, я жаворонок, и эти первые мгновения рассвета, наполненные прозрачным светом и неподдельным покоем, дороги мне необыкновенно. Я осторожно завариваю кофе, прислушиваясь к щелчкам газа и журчанию кипятка, и в это короткое утро, когда всё только начинается, каждый глоток кажется частью неспешного таинства.

Я позволяю себе полчаса абсолютного покоя, когда мысли текут свободно, а вся суета остаётся за пределами этой крохотной планеты. Самое плодотворное время — бесценные минуты, когда я благодарю вселенную за всё, что имею: за этот дом, за родные глаза Ирины, за свободу, за возможность быть здесь и сейчас.

Какое же это чудо — пробуждаться с ощущением рождения нового дня, открытия чистой страницы. Удивительная цикличность бытия: вчера сменяется сегодня, солнце вновь выбирается из-за горизонта и обещает новое приключение. Всё живое благодарно ловит эти первые лучи, и я в их числе — маленькая частица большого круговорота. Пусть впереди ещё множество неизведанных дорог, но каждое такое утро — напоминание о том, как прекрасна жизнь, если встречать её с благодарностью и восторгом.
Итак, мы провели ночь прямо у ворот визит-центра Ростовского заповедника. Тишина разливалась вокруг широким озёрным светом, иногда нарушаемая только шелестом деревьев, да редкими ночными звуками жизни неподалёку. Ночью к нам подходил сторож — спокойный, уже не молодой мужчина с приветливыми глазами, негромко поинтересовался, не нужно ли воды, может быть, туалет или что-то ещё из его нехитрого арсенала заботы. В его словах слышалась искренняя доброжелательность, будто он рад каждому новому гостю на пороге своего дома.

— Доброе утро! Доброе, доброе!.. Всё ли у вас хорошо? — прогудел его голос откуда-то из самых глубин деревенского радушия.
— Да, — отвечаю я, — всё замечательно, лучше всех!

Непринуждённый короткий диалог, наполненный человеческим теплом, стал для меня не только добрым началом утра, но и безошибочным приглашением в этот новый, ещё неизвестный нам мир ростовской степи.
Ну что, какие планы на сегодня? — спросил я полушёпотом, только продравшись из уютной сонной неги Ирину. За окнами в пустой ещё офис вползала золотистая гладь степного солнца, и казалось, будто сам воздух пронизан неторопливой надеждой нового дня.
По моим поискам тут две жемчужины, две яркие вспышки этой обширной земли — знаменитые тюльпановые поля, где в апреле, говорят, цветы стелются ковром до самого горизонта, ускользая в запахах, почти пряных, будто дикий мёд, и остров, на котором живут дикие мустанги — уходящиймираж свободы, воплощённый в рубцевающих ветром гривах да звонких тихих копытах. План на день складывался просто: дождаться сотрудников заповедника, всё уточнить — и в путь, к новым откровениям.

Утро застало нас бодрыми и почтительно восхищёнными открывающейся панорамой: лёгкая дымка стелилась над полями, солнце с осторожностью выглядывало из-за облаков, а где-то поодаль уже чувствовалась деловитая активность — сторож любовно наводил порядок на территории визит-центра. Монотонный, почти музыкальный звук газонокосилки перекликался с дыханием ветра. Я подошел к нему, и, едва завидев меня, он тут же выключил двигатель и с широкой улыбкой протянул руку:

Он одобрительно кивнул, улыбнулся снова и почти шёпотом, словно совершая маленькое озорное признание, добавил, что сотрудницы будут только к девяти тридцати, так что рано ещё — можно не спешить. Его слова словно растворили последние остатки дорожной усталости в воздухе влажного утра — медленного, приветливого, открытого буквально каждому встречному. Я заверил его, что торопиться никуда не намерены, и с готовностью дождёмся начала дня.

Вот и они — девушки, быстрые, как летние ручьи в половодье, разом наполнили офис теплым, деловым шумом. Все — научные сотрудники, хранительницы и исследовательницы этого мира: ботаники, экологи, зоологи, кто-то по неуловимым законам жизни. Но сегодня они — и гиды, и рассказчицы, открывающие нам анатомию заповедной земли чуть ли не на ладонях.

— Так, откуда вы? На мустангов хотите? — звонко рассыпается голос одной из них. — Вот, тут в группе пара мест осталось, быстро-быстро давайте, определяйтесь — через минуту уходим!

Кажется, они живут в собственной системе времени, где каждый миг — артерия важного дела, где нет ни секунды на раскачку и раздумья. Мы с Ириной застываем в этом вихре, и, пока я отпускаю прицеп от машины — жест сакральный почти, разрубающий пуповину дороги — нас вдруг подвинули, сухо сообщив: «Ваша очередь — в следующем потоке. Через час». Ну что ж, смиряюсь. Мир размерен по-своему, в нём всё на своих местах.

Значит, у меня целый час незапланированной тишины: можно наконец открыть ноутбук, взяться за рабочие дела, которые следуют за мной тенью всегда, где бы я ни был — город это или безбрежная степь. Электронная почта копится, банковские операции требуют внимания, юрист на связи ждет моего решения, и вся эта удалённая суета теперь всегда со мной, куда бы ни забросила судьба.
Видимо, настоящее путешествие — это искусство балансировать между своим миром и новым, который раскрывается перед тобой каждый миг.

Ну где вы, еще не готовы? — раздался голос, тревожный и требовательный, будто разрывающий тонкую паутину утренней неги. Торопливые шаги, застёгнутые на бегу сумки, глухой стук крышки ноутбука — всё смешалось в этот момент, сжав время в плотный комок одной мысли: «Быстрее, наш ждет паром. Я еду с вами. Давайте быстро, я сказала!»

Я, ещё не до конца проснувшийся после дороги, удивленно поднял голову:
— Так вы же сказали, у нас есть час...
Ответ гида прозвучал жёстко и почти весело:
— Так уже, уже, поехали!

Я бросил взгляд на часы. Не прошло и пятнадцати минут, как я успел только открыть компьютер, мельком пробежал глазами два письма, и снова пришлось возвращаться в этот мир, где торопливость — закон, а промедление грозит оставить тебя на пустом причале.

— Ну ладно, — вздохнул я, — потом доделаю.

Мы быстро погрузились в машину. Ирина, мой штурман, конечно же рядом со мной! Наш гид — женщина с осанкой офицера и твердым взглядом, будто умеющая сгибать кленовое дерево одной волей. Рядом с ней — две молодые девушки, искрящиеся неприкрытым любопытством, в движениях их было обещание каких-то приключений и едва заметная напряжённость от нетерпения.

Мотор заурчал, машина тронулась с места. В предвкушении — перемешанном с лёгкой дрожью предстоящей неизвестности — мы невольно затаили дыхание. Всё, что было до этого: работа, заботы, письма, — растворилось за окном, оставшись в прошлом, как сон или неудавшееся утро.

Мысли ускоряются в такт колёсам. Нас ждут мустанги, ветер и простор. Вперёд!

Я, исполненный какого-то неопределимого чувства собственного достоинства, уверенно зашагал впереди женской части экспедиции, но до водительской двери меня не допустили даже на шаг: генерал плавно, но непреклонно оттеснил меня рукой и заявил весомо, как в строю: «Сначала женщины!» Тут не поспоришь — уклад, укоренённая логика. Смирившись, я коротко кивнул, и вслед за дамами сел вперед, рядом с этим человеком, одетым, кажется, сразу для любой службы — от административной до военной.
Остров, к которому мы пристали, вытянулся на двенадцать километров длиной и четыре шириной, напоминая половину луны, лежащую на тихой воде.

Какая же это была красота — говорить хотелось только шёпотом, чтобы не спугнуть ни миг, ни дыхание, ни отблеск солнца на гриве. Впереди, на дальнем горизонте, как видение, показалось дикое стадо. Оно бродило, купаясь в просторе, свободное и гордое, не зная страха перед человеком: здесь, на этой нетронутой земле, закон диктует сама природа. Стадо было само воплощение величия: плавные движения, сильные тела, настороженность и спокойствие одновременно. За стадом наблюдала группа, которую мы должны сменить, а генерал отвезти их обратно на паром. Нам провели строгий инструктаж: не шуметь, не жестикулировать, оставаться невидимыми и слитыми с пространством. Мы, люди, — здесь всего лишь гости, случайно вписавшиеся в книгу жизни, бережно перелистывая страницы чужого мира.

Пора возвращаться. Несколько минут ещё слышны сухие щелчки фотокамер наших натуралисток — природа, пойманная в объективы, прощается с нами напоследок. Мы медленно, не спеша, постоянно оборачиваясь на стадо, шагаем обратно к нашему старенькому, но верному другу — буханке. Описать эти ощущения словами невозможно: в них и благодарность, и почтение к тому, чему едва удалось прикоснуться; в них — острая грусть понимания, что, быть может, такого шанса больше не выпадет. Мы с Ириной жадно впитываем последнюю пыльную теплоту этих минут, храним каждый взгляд, запах, звук, как самое драгоценное.

То, что происходило вокруг, было выше будней и дел – это была сама жизнь, свежая, первородная, трепетная. Ясно было одно: космос, природа, всё сущее – удивительны в своей гармоничной простоте. Мир был прекрасен в этот миг, и душа отзывалась в ответ замиранием: «Вселенная, ты прекрасна!»
Мы медленно вышли на открытое пространство, и стадо оказалось совсем близко — каких- то пятьдесят метров отделяли нас от этого живого, могучего пульса природы.

Нас уже поджидала переправа. На «паром» это устройство походило разве что по назначению: небольшой плот-понтон с прикрепленным мотором, по виду скорее приспособленный под эксперимент, чем под пассажирскую перевозку. Возле воды суетилась команда девушек из Петербурга — шесть энергичных леди с массивными профессиональными фотокамерами и объективами, в которых угадывалась страсть натуралистов и подлинная одержимость своим делом. С первого взгляда стало ясно: это серьёзные дамы, для которых ни ветер, ни усталость, ни длинная дорога — не преграда, лишь бы встретиться с дикой природой.

Под чутким руководством капитана переправы мы все разместились на борту, аккуратно перебрались с берега на наш своеобразный «лайнер». Мотор поёжился и заурчал, понтон лениво начал движение, рассекая зеркальную поверхность воды. По ту сторону ждал остров, таивший столько надежд и трепета: ведь там, всего в нескольких минутах плавания, могла случиться настоящая встреча с легендой — свободными лошадьми, чьё грациозное бегство когда-то было символом дикого Юга.

Дорога до Маныч-Гудило заняла немного — не более получаса. Сначала она радовала не совсем гладким но уверенным асфальтом, под колёсами которого привычно урчал мотор. Постепенно серый поток цивилизации иссяк, нить асфальта растворилась в пыли, дорога перешла в просёлочную, а затем и вовсе растаяла — превратилась в едва заметную колею по широкому полю. Какое счастье, что день выдался солнечный и сухой: стоит лишь вообразить, как эти же просторы после дождя превращаются в грязное месиво, а каждый метр пути — в испытание, где о комфорте можно только мечтать.
И вот наконец — долгожданная остановка. Мы прибыли на берег огромного солёного озера — Маныч-Гудило. Гладь воды отсвечивала серебром, за ней в лёгкой дымке маячил остров Водный — именно там, на этом крошечном клочке суши, обитают легендарные дикие донские мустанги.

Мир тесен: сейчас мустангов в вольном состоянии можно увидеть лишь в нескольких заповедных уголках США и Канады. И вот — такой редкий шанс буквально под рукой, здесь, в Ростовской области! Как не воспользоваться этим подарком судьбы и не стать свидетелем живого чуда?

Всё очень просто: не мешать, не нарушать, наблюдать и почти растворяться в полутьме и тишине. Стоило только сделать вдох — и казалось, что сам воздух пахнет свободой и новизной.
Мы двинулись вперёд, переглядываясь друг с другом и со стадом, между взглядами пробегали немые улыбки – ведь слова были не нужны. В стаде свои законы: находясь вроди бы вместе оно делилось на семьи.Внутри каждой семьи — свои законы: могучий конь держит круг, вокруг него — осторожные, красивые кобылы, а в гуще — неугомонные жеребята, весело бьющие копытцами пыль. Но были и отдельные лошадиные пары, отделившиеся от общества, влекомые возможности стать началом новой семьи. Какая взаимосвязь и независимость в каждом взгляде, движении, скачке!

Затаив дыхание, чтобы не спугнуть настороженных животных, мы остановились и погрузились в созерцание этой дикости. Двадцать минут молчания — двадцать минут чистого счастья, когда каждый миг наполняется особым смыслом. Кони пасутся, настороженно поглядывают в нашу сторону, их гривы треплет ветер. Всё вокруг затихло, словно время подталкивало нас жить только этим мигом.

Пятнадцать минут тряской дороги, пять минут на старом, тяжёлом пароме — и мы снова в нашей машине, будто просыпаясь из этого завораживающего сна. Мы ненадолго останавливаемся на берегу озера — задержать прощальный взгляд на зеркальной глади воды, вдохнуть пронзительно свежий воздух. И вот — мы снова в пути, уносимся вперёд, в предчувствии нового чуда: впереди нас ждут тюльпановые поля, залитые солнцем, рассыпанные по степи целыми радугами. И в сердце — радость жизни, благодарность за хрупкое прикосновение к волшебству.

Пролив был преодолён без особых приключений, и вот нас уже встречала… буханка! Не на дрожжах — на колесах. Верный стальной «батон», накрепко прописанный на просторах российских дорог со времён шестидесятых, стоял на обочине как часовой эпохи. За его баранкой восседал человек, чей облик горел старой казачьей породой: могучая шея, щеки, обожженные ветрами, форма инспектора с огромными ромбами на погонах. Он выглядел не столько водителем, сколько атаманом на службе природы — и харизма его лилась широкой донской рекой, заражая бодростью нашу группу.

Дорога неспешно уходит от нас, растворяясь в зелёных волнах бескрайних полей. Несколько ленивых поворотов, мягкие очертания холмов — и вдруг перед глазами раскрывается настоящее чудо! Перед нами раскинулось море тюльпанов — поистине волшебное зрелище, способное разбудить в душе даже самого сдержанного путника позабытые мечты детства, между ними гордо возвышаются дикие ирисы, добавляя сиреневую свежесть и изысканную строгость этому цветочному хору.Остров, к которому мы пристали, вытянулся на двенадцать километров длиной и четыре шириной, напоминая половину луны, лежащую на тихой воде.

Мы бродили по этому сказочному полю, забыв о времени, и казалось, что за каждым новым холмом, за каждым изгибом радуги будет еще ярче, еще чудеснее — но всё это была лишь иллюзия, потому что уже сейчас, в этот миг, мы были в центре самой настоящей сказки, сразу на сцене музыкального чуда, где цветы исполняли свои дивные партии, а земля пела им вторым голосом.
Пока девушки, одержимые свободой момента, метались по цветочному ковру, я тихо опустился и прилег прямо в его разноцветные объятия. Сквозь полуприкрытые веки мир казался невообразимо красивым — изнутри и снаружи, и я позволил себе просто быть и радоваться. Вот скажите, разве не в этом — настоящая, подлинная жизнь?

Наши города разделяли сотни верст, но, как ни странно, широта почти совпадала, связывая нас неведомой параллелью судьбы. О, сколько бы хотелось рассказать о том времени, о лихих 90-х, когда мы мечтали, терпели, надеялись… Но это уже другая глава будущей истории, к которой я непременно вернусь.
Пока же мы — четверо: две девушки, открытые всему новому, и двое романтиков «за пятьдесят», словно упреждая все вопросы возраста, ощутимо молодеем душой и спешим вперёд. Мы гонимы нетерпением увидеть ту самую стихию цвета — тюльпановый океан, который передаёт дыхание весны в степной тишине. Сердце наполняет легкая тревога предвкушения, а дорога манит, словно зов из детства, обещая подарить удивительный подарок — встречу с природой, которая каждый годустраивает для тех, кто ищет, своё волшебное представление.

Тюльпановый рай — одно из поистине редких чудес России, что притаилось на просторах Ростовского заповедника. Здесь, среди ковыльных степей, где свободно бегают дикие мустанги, весной внезапно возникает целый океан цвета, словно сама земля на время погружается в сказку. Перед отъездом наш гид, обладающий добротой и искренним желанием поделиться этой красотой, терпеливо показывает короткий, но верный путь — всего двадцать минут от прощального взгляда на коней до поля, где бушует весна.
К нашему маленькому путешествию охотно примкнули две удивительные девушки, Лиза и Полина, студентки — такие юные и вдохновлённые, наполненные смехом и ожиданиями будущего.

Их присутствие будто молчаливое напоминание о лёгкости, свойственной только тем годам, когда всё ещё впереди, и даже трудности воспринимаются как приключение. Мы с Ириной переглядываемся, и в этих взглядах — столько воспоминаний о собственной юности. Казалось бы, мы родом из разных концов огромной страны: Ирина зимовала и взрослела в студёной Тюмени, в то время как я рос в тихом уюте латвийского Алуксне у другого края ушедшего Союза.

В том, как мы едем, как переглядываемся, смеёмся, заранее угадывая счастье, есть что-то очень родное и важное. Быть может, в этот момент мы забываем, сколько нам лет, из каких мы городов и эпох. Есть только дорога, весенний ветер и образ тюльпанового рая впереди — чуда, ради которого стоит мчаться навстречу рассыпанной в степи радуге.

Покой накрывает мягким, пушистым пледом. Воздух неподвижен, и над водой царствует задумчивая тишина, только птицы нарушают её сотней голосов: лебеди, величаво скользящие среди кувшинок; утки — важные, степенные; гуси и чайки; а ещё множество незнакомых мне пернатых, каждый из которых был маленьким секретом этого озера. Тут пригодился большой капитанский бинокль, подарок дяди Володи — настоящий инструмент исследователя! Я осторожно наводил резкость, и перед глазами возникали не просто пёрышки и клювы, а целые сцены из жизни живых существ, их заботы, споры, дружбы. В эти минуты я становился орнитологом, наблюдателем и участником водного театра природы.

Накануне, гуляя по цветущим апрельским полям, я расспросил у инспекторов национального парка, не знает ли кто в окрестностях поселка Волочаевский укромных уголков, куда можно было бы пристроиться ночевать. "Ближе бы к воде, и чтобы недалеко добираться после долгого дня," — добавил я, уставший, но всё равно азартный в поиске красоты. И вот, нам посоветовали озеро — совсем миниатюрное, почти у самого края поселка, чуть больше двух километров от визит-центра. Лучшего и желать трудно: укрыться на вечере у тихой воды, в обнимку с отражениями деревьев и танцующими стрекозами.

Время ехать домой. Какая простая, обыденная фраза — но как необычно она звучит для нас! Для одних "домой" — это уютная квартира с привычным креслом у окна или дом, где на стенах фотографии из беззаботного детства, а вечерний свет льётся из кухни. В крайнем случае — отель на пару дней, где, правда, никогда не пахнет своим. Но для нас, для этих вечных странников с домом на колёсах, "домой" значит гораздо больше — дом здесь всегда с нами. Мы носим его, как улитка свою раковину или крабик свой панцирь: наш мир под сенью узких стенок, наше пространство, где всегда тепло, светло и уютно друг с другом.

Какое удовольствие осознавать: через каких-то полчаса откроется заветная дверь, и мы, сбросив дорожную усталость, сможем поставить чайник, включить музыку или поставить фильм, забраться с ногами в привычную постель, раскидать по полу вчерашние книги — и, кажется, снова обрести свой центр во Вселенной. Но сегодня этот уют ещё стоит чуть отдалить: впереди предстояло небольшое приключение, поиск новой стоянки.

Вернувшись "домой", к нашему фургону, мы коротко простились с попутчицами, заварили чай, лениво развалились на спальнике — и позволили себе маленький отдых перед последним марш-броском этого дня. Затем я собрал наш крошечный дом: поднял стояночные крепежи, отключил воду и газ, аккуратно пристегнул прицеп к машине. Всё это отточенными, привычными движениями, будто бы яхту выводишь из гавани перед отплытием.

И вот мы трогаемся в новый уголок, к тому самому озеру.

Несколько минут — и мы уже на месте, будто перенеслись через тонкую грань между реальным и сказочным. На карте этот водоём безымянен, словно природа нарочно оставила себе тайник, сокровенное место для посвящённых. Мы выбрали уютный небольшой полуостров, где трава ещё не примята ни ногой, ни колесом, и поставили наш домик так, чтобы дверь смотрела прямо на гладь воды, где отражается небо уходящего дня. Всё привычно и почти механически: я спокойно произвёл процедуру парковки, но внутренне ощущал себя будто бы пришвартовываю корабль к таинственному берегу.

Тем временем Ирина уже хлопотала возле кухни, отмеряя крупу, нарезая овощи для ужина — запахи обещали уютный, тёплый вечер. Я занялся обустройством: нужно было слить серую воду, проверить работу насоса, убедиться в зарядке аккумуляторов и работе инвертора. Всего второй день нашего пути, и каждое простое действие становилось частью знакомства с нашим маленьким домом, его особенностями, неповторимым характером. Я учился у него терпению и вниманию к деталям.

Вот и закат. Как же он прекрасен в этом ускользающем мгновении, когда солнце, обжигая оранжевым золотом кромку неба, медленно опускается за линию берега. Вечер затихает, краски меркнут, озеро застилает розовым невероятное спокойствие. Мы провожаем второй день нашего странствия с тихой благодарностью — за этот вечер, этот покой и за то, что оказались именно здесь.

Перед сном я завожу будильник на 5:08. Почему-то мне важно встретить рассвет здесь, на этом берегу, среди прозрачного утреннего воздуха, чтобы поприветствовать новый день, наполнить лёгкие свежею тишиной, и мысленно поблагодарить вселенную за её щедрость, за эти чудеса встречи с миром. Спокойной ночи, мой путь, спокойной ночи, мой дом на колёсах, и до скорой зари.

День шёл, и едва ощутимая граница между делом и отдыхом то растушёвывалась, то исчезала совсем. Работа уходила плавно, уступая место безмятежности, затем возвращалась лёгкой волной. Так несколько раз — и вот уже за окнами закатная палитра, солнце плавно скользит по горизонту, наполняя комнату золотым светом. Заиграла музыка, такая приятная, что ноги сами собой пустились в пляс. Мы с Ириной закружились, ловя ритм, смеялись, подпевая знакомые мотивы. Всё казалось простым и ясным: hakuna matata, — сказал бы Пумба, — hakuna matata, — откликнулся бы Тимон. И видно было — на этот вечер оба были абсолютно правы.

Полчаса мы просто наслаждаемся этим чудом — обнимаемся, молчим и тихо общаемся, ловим каждую минуту. Предыдущий день был стремительным водоворотом дел и впечатлений, и сейчас, чувствуя усталость и тишину вокруг, решаем: сегодня останемся здесь, посвятим день отдыху и покою, позволим себе раствориться в этом уголке мира. Сейчас мы вместе, в лоне природы, среди красоты, и никуда не торопимся.
Иногда, чтобы ощутить настоящую прелесть дороги, нужно позволить себе передышку. Первый день был отдан пути, второй — экскурсиям, а до этого целая неделя организационной суматохи, когда каждое утро начиналось с дел и ожиданий, а дни сливались в один длинный старт маршрута. Неудивительно, что после встречи рассвета, такого мягкого и тревожного одновременно, мы позволили себе вновь погрузиться в сон, чтобы вновь, наконец, проснуться не под гнетом расписания, а по собственной воле.

Пять часов и восемь минут утра. Будильник едва слышно потрескивает в тишине спальни, деликатно напоминая мне о запланированной встрече с новым днем. Просыпаться так рано для меня не труд — я из тех, кто любит утро, ещё до появления первых лучей уже полно энергии. Открыв глаза, я первым делом приподнимаю занавеску: за окном, плавно окрашивая небо в нежные акварельные оттенки, рождается рассвет. Словно художник, нежно и осторожно, он начинает касаться мира.
Я успеваю заварить кофе — крепкий, горячий, наполненный терпким ароматом надежд и возможностей. Пока капсула с кофе отдает свою силу кипятку, настраиваю телефон, чтобы сохранить это чудесное мгновение. В соседней половине кровати ворочается Ирина. Ей тяжело просыпаться в такие ранние часы: она воплощение ночи, сова по своей природе. Её время — за полночь, её жизнь — во мраке уютных вечеров. Но сегодня мы вместе приветствуем рассвет.

Пятнадцать минут шестого. За окнами разгорается первое сияние солнца — безмолвный круговорот вселенной предстаёт перед нашим взором. Всё замерло, чтобы ощутить это рождение. Мы ощущаем себя частью чего-то большого и важного. «Доброе утро, планета! — хочется прокричать на весь мир. — Мы здесь, мы дышим, мы любим!» Пусть новый день будет счастлив, как для нас, так и для всех!

Пробудившись, мы не бросались сломя голову в новые события — каждый тихо вернулся к своим заботам, будто бы негромко разливаясь по собственным берегам. Нас не освобождали от привычных обязанностей: Ирина погрузилась в свои отчёты, на её лице время от времени пробегала улыбка профессионального удовлетворения. Я же, храня своё спокойствие, разбирался с привычной суетой производственных дел — монотонный стук клавиш растворялся в уюте комнаты.

Ну вот и вновь собрались мы в дорогу! Недолгий отдых, словно медленный выдох между вдохами приключений, остался позади. Теперь впереди простирается дорога на север, манящая свежестью белых ночей, прозрачным воздухом, мечтами о Кольском полуострове. Подробных маршрутов мы не составляли — не привязывая себя ко времени, но всё же понимаем: на севере лето пролетает быстро, не успеешь оглянуться, как оно растворится за горизонтом, да и киты не станут нас дожидаться. Значит, путь лежит к северу, но не по прямой, а плавной дугой через места, которые дороги сердцу и красят воспоминания ещё до встречи с ними.

Следующая точка на линии наших дневников — Цимлянское водохранилище, раскинувшееся у двух городов, Цимлянска и Волгодонска. Но для меня на карте этих мест сияет не только водная гладь, отражающая летний свет, но и дом особенных людей. В Цимлянске живёт семья, к которой всегда хочется возвращаться, — тётя Валя и дядя Виктор. Мне они навсегда тётя и дядя, хотя на самом деле просто давние друзья родителей. В памяти моя детская Латвия — провинциальный городок, где дядя Виктор, молодой военврач, очутился по распределению, а тётя Валя, детский врач, лечила нас всех в местной поликлинике. Так мои родители и познакомились с ними, и с той поры пронесли дружбу через годы и города.

Открытие должно остаться не только в памяти! Я отметил этот уголок на Яндекс картах, лаконично подписал: «Место для дома на колесах».
Было в этом простом действии едва уловимое чувство причастности к чему-то большому — словно отметил точку на карте мира, которой прежде не было, оставил след для других, как первую смелую веху первооткрывателя.
Когда через неделю модератор подтвердил появление точки локации, я почувствовал нешуточную радость. Значит, кто-то еще заглянет сюда, переночует, вдохнет этот степной воздух с запахом ковыля и тёплой свежести волны, как мы сейчас. Приятно — знать: что-то доброе осталось после нас в этом путешествии.Взмах руки — напоследок, вежливая прощальная слабая волна воды, последняя тень лебедя на зеркале. И вот мы растворяемся в дороге — вновь на колесах, впереди догорает апрельское солнце, и уже зовет навстречу дорога — к Цимлянску, к новым берегам.

Отправившись дальше, мы остановимся у самого края Цимлянского заказника, где среди степной тишины притаились Цимлянские пески. Что в них особенного? Только их чистая простота и редкость: настоящие песчаные барханы в самом сердце южной России, на берегу разлито озёрного водохранилища, где природа хранит свои секреты в парке, не открытом ни путеводителю, ни равнодушному взгляду. Здесь можно долго бродить по зыбким холмам и слушать, как ветер рассказывает о времени — о том, что приходит и уходит, оставаясь с нами лишь в виде светлых воспоминаний.
Отъезд наш оказался неспешным и почти церемониальным: мы будто не хотели расставаться с этим уголком у воды — тихим, необозначенным ни на одной из изученных мною карт. Вокруг суетились пернатые обитатели пруда: снежные лебеди величаво скользили вдоль берега, будто охраняли покой здешних мест, настырные чайки тараторили друг с другом, гуси переговаривались, перекликаясь глухим гоготом. В их пёстром и вечном движении была какая-то естественная гармония, в которой человек не смел быть хозяином — лишь гостем.

Я спросил у местных: «Как зовется этот пруд?» В ответ звучало беззаботное: «Да просто пруд на окраине Волочаевского!» Сразу стало жаль какую-то несправедливость — как будто взяли и забыли дать имя важному собрату в большой семье озер и рек. Но что ж, к своим открытиям надо подходить деятельно! Мы с Ириной переглянулись и единогласно решили: пусть будет Лебяжье! Есть в этом что-то и от местных обитателей, и от нашей пристойной прихоти.

Дальше путь лежал в Цимлянск — двести километров степной дороги. Сквозь открытое окно доносится аромат полей, а за разговором мы пересекаем поселок Орловский. Ирина, вдохновленная когда-то увиденными мустангами, весь путь твердит о лошадях: «Хочу, очень хочу! Давай где-нибудь найдем!». Смеёмся, обещаю искать.
Поиск конефермы не удался — советам девушек из кафе следовали тщательно, карта не подвела, но то ли мы искали не там, то ли эти чудные места уже растворились, как утренний туман. Может быть, я просто спешил к следующей стоянке, мечтая перевести дух…
Ирина не унимается — уже в телефоне выискивает искомые конюшни по всей округе. Наконец, победоносно, сообщает: «Вот! Конный клуб “Донские казачки” — в станице Романовская, совсем недалеко от Цимлянска и Волгодонска».

Мы сидим на краю берега, смотрим, как день уходит в багровую дымку, делим молчание и улыбки — всё вокруг наполнено покоем и неуловимой мечтой. Вернувшись домой, засыпаем быстро, под шёпот тёплого ветра и отдалённое кваканье лягушек. Завтра будет новый день, новая глава, новые дороги — а сейчас, спокойной ночи Цимлянск, спасибо за тёплый приём и твои таинственные, сияющие пески.

На той же площади отыскалось кафе-столовая «Солнечное» — вроде бы ничего особенного, но из окон проникали запахи только что сваренного кофе, и за стеклом было заметное оживление. Мы сразу решили: нужно заглянуть. Зашли — и будто попали в гости к хорошим знакомым. Несколько столиков, керамические чашки, расставленные с любовью, расписные стены, на которых раскинулись дому родные пейзажи: где-то коровы выпасаются, где-то пруд утопает в ивовых ветвях. И ещё — особая тёплая аура, что создают только по-настоящему гостеприимные люди. Хозяева встретили так, будто мы здесь не случайны.
Заказали два капучино, два аппетитных пирожка тут же, а два — с собой (дорога длинная, вдруг проголодаемся снова). Устроились у окна, потягивая кофе и наблюдая, как размеренно течет жизнь за стеклом. В этом уютном уголке необъяснимое ощущение — будто время замедлило ход и позволило каждому моменту насытиться простым счастьем.

Три дня пролетели в окрестностях Волочаевского, а сам посёлок до сих пор оставался за кадром, словно незнакомый пассажир в поезде событий. В очередной раз путь наш лежал мимо — и вдруг родилась простая мысль: а что мы всё мимо да мимо? Надо бы хотя бы раз свернуть с трассы, нырнуть в петлю улочек и узнать, каково здесь жить. И вот мы, словно исследователи неисследованных архипелагов, въехали в сердце Волочаевского.

Площадь встретила нас ухоженностью и даже каким-то тихим достоинством — аккуратно подстриженные кусты, свежая разметка, на клумбах — ароматы неприхотливых, но любимых цветов. Памятник Ленину чинно указывал на восток — туда, где, по заветам, всегда должен светить рассвет надежды. Почти символично: держится, вглядываясь в горизонт, как хранитель поселка.

Но самое удивительное ждало в конце — за всё угощение мы заплатили всего 240 рублей! Словно попали в прошлое, где еще осталась вера в доброту и скромность быта. От души пожелали хозяевам процветания, чтобы их уют и гостеприимство никогда не угасали.

«Я поищу ещё несколько вариантов на случай неудачи, прострочила она», но я убеждаю — не стоит. Как всегда, первое, что встречается нам в пути — оказывается самым запоминающимся. Решено: звоним, договариваемся на понедельник, к одиннадцати утра.

Нас встречает Татьяна: голос её спокоен, чуть раскатист, как у человека, привыкшего к ветрам и протяжным закатам. Всё, о чём договаривались заранее, — готово: место для стоянки, вода, электричество, кухонная веранда. Впрочем, удобств больше, чем нужно — у нас ведь всё с собой: дом на колёсах, хозяйский порядок в вещах и привычка устраиваться на новом месте быстро и уверенно.
Я вхожу в привычный ритуал парковки: на миг ощущаю себя капитаном небольшого судна — отцепиться, закрепиться, выровняться по уровню, следить за деталями. А Ирина, не теряя ни минуты, исчезает в зелёных зарослях, исследуя местность с камерой в руках — среди ласковых кустов, у вылизанных дорожек её блогерское чутьё живёт своей жизнью. Новый обрывок мира, новая глава в нашем маршруте.
Ирина вернулась, колдует на мини-плите, я наполняю баки с водой, опустошаю бак с серой. Солнце склоняется к горизонту, запах ужина наполняет наш маленький причал, и вдруг чувствуешь — вот оно, ощущение счастья, никуда спешить не нужно, всё уже состоялось.
После трапезы мы решаем пройтись к водохранилищу. Спускаемся по тропке, увитой полевыми цветами и редким, пересвистывающим в тёмном воздухе сверчком. И вдруг открывается пляж — песок, настоящий жёлтый, плотный, и при этом удивительно чистый, чуть зернистый. На ощупь он хрустит, как свежевыпавший снег ранним утром — не тёплая пыль дальнего юга, а что-то иное, реликтовое, необычное. Под ногами песчинки катаются, сверкнут, отражая последние отблески солнца — словно рассыпали по берегу осколки стекла или крошки янтаря.

Ну вот и он Цимлянск, ворота к водохранилищу. Но мы едем дальше, ещё чуть-чуть, ещё пара поворотов — и вдали маячит табличка с лаконичной надписью: посёлок Саркел. Здесь степь надламывается над обрывом, а ветер становится свежее, будто напоминая о близости воды.
Кемпинг «Цимлянские зори» — название вызывает вопросы, интригует, словно строчка из романа: почему не степи, не берега, а именно зори? Наверное, узнаем позже.

Я проснулся, как обычно, раньше Ирины — мои внутренние часы настроены ритмично, будто следят за восходом солнца. Семь утра. Всё вокруг еще наполнено покоем: за тонкой стенкой домика лишь робкие звуки просыпающейся природы, в домике глуховатое дыхание любимой женщины. Я осторожно выскользнул из постели, стараясь не потревожить тот волшебный покой, окутавший её крепкий сон. В привычной утренней церемонии сварил кофе — терпкий, обволакивающий, как новое начало. С кружкой в руке двинулся к водохранилищу.
Утро всегда открывает для меня особое измерение — не важна погода, не важно место, важен сам момент: настоящее, в котором я есть и которому радуюсь. Над водохранилищем тает и разгорается первый свет, заливая песок нежно-золотым, вода неподвижна и тёплая на вид, оконце мира — распахнутое настежь.

Тишина разлита по берегу, только резкий крик чаек рассекает воздух. Я стою и дышу этим утром — такой подарок был мне преподнесён жизнью, за это не устаю быть благодарным.
Вернулся в дом — в наш кочующий островок уюта, подумал: а почему просто «дом»? Надо бы дать ему имя, ведь у такой гостьи, как Ирина, и у такого странника, как я, дом тоже заслуживает своего имени. Обязательно поговорю с ней об этом за завтраком.
После тёплого, уютного утра, мы двинулись дальше — сегодня путь намечен в сторону природного парка «Цимлянские пески». Редкость, почти мираж: песчаный массив, таких в России больше нет. Место, где охотники, рыбаки и любопытные странники находят удивительное сочетание воздуха и песка, среди тёмных, густых посадок и под палящим солнцем.
Путь наш лежал на восток, вильнул по Волгоградской области, огибая громадное водохранилище. Дорога под нами то вздыхала выбоинами, то терялась в кочках, и покрытие не радовало — всякое бывало на нашем пути. Через добрых шестьдесят километров навигатор стал показывать развилку: или длинным полукругом по асфальту, или прямо, но, кажется, «русская рулетка» — неизвестный путь. Внедорожник, полный привод, дороги не пугают, — решились на прямую. Далее была светлая грейдерная полоса, выструганная среди полей, запорошённая тонкой, колючей пылью.
Вскоре асфальт вновь принял наш след, впереди мелькнул знак: хутор Тормосин. И тут тишина — не звонка, не сигнала — мобильная связь исчезла полчаса назад, затерялась где-то между песком и небом. Останавливаемся у единственного магазина, переминаемся в нерешительности, кого бы спросить, куда идти дальше.
У дверей — местный мужчина, взгляд прямой, открытый, готовый к добродушному разговору. Ирина обращается:
— Любезный, скажите, где у вас «Цимлянские пески»?
— Пески? — с расстановкой на первом слоге, будто пробует слово на вкус, — Пески.
Слово покатилось меж нами и застыло.
И вдруг, словно сценка из старого доброго фильма с тревожной завязкой:
— Вам туда не надо! — заявляет он, чуть приглушённо, но с твёрдым упрямством. Изъясняется просто и по-сельски ясно:
— Там такие пески, что даже трактор застрянет.
Я хотел возразить — у меня внедорожник, рамный, уверенный, да и правда за плечами не одна вылазка, не хочется уступать.
— Нет, — повторяет, устало, но непреклонно, — вам туда нельзя.
Взгляд его твёрд, совет серьёзен и даже немного загадочен — будто охраняет за песками какую-то тайну. Затем указывает — езжайте лучше в хутор Попов, говорили там и интереснее, и безопаснее.
Мы, переглянувшись с Ириной, последовали совету, но уже на выезде с хутора улыбнулись друг другу — возвращение к задумке было решено молча, с лёгкой бравадой и улыбкой:
— Мы сюда вернёмся.
В дороге важно не только то, куда ты едешь, но и те тайны, что прячутся в словах местных жителей, в песках и за горизонтом.

Здравствуйте, подскажите, где тут Цимлянские пески? Мы тут с навигацией не дружим, — смущенно признался я.
Компания, подогретая субботним солнцем и лёгким хмелем, мигом нас приняла: самый бойкий из них с дружеским задором объявил: «Вы уже тут! Проходите к столу, угощайтесь ухой!»
Как от такого отказаться? Тем более, голод уже потягивал за рукав, а аромат дымящейся ухи кружил голову обещанием чего-то необыкновенного.

Пять минут дороги – и вот он, хутор Попов. Как на ладони раскинулся он на полуострове, омываемом с трёх сторон неторопливыми водами водохранилища. С первого взгляда ясно было: тут рыбаки – хозяева. Катера, лодки и баркасы покачивались у берега, подрагивая на слабой ряби, а между ними высились кучи сетей – будто чьи-то седые космы, выложенные на просушку под жарким солнцем.

Мы подъехали к песчаному пляжу, где вода мечтала о безбрежности, и затаив дыхание, наблюдали, как серебристая рыба выпрыгивала из гладкой поверхности и с шумом ударялась в камыши, идущая на нерест. Жизнь здесь, казалось, тянулась своим вечным, никому не подотчётным чередом – почти по-потаённому расписанию рыбаков и воды.
Переглянувшись с Ириной, мы без слов поняли друг друга: городская суета оказалась где-то очень далеко, и хотелось теперь найти нечто особенное, настоящее. А может – просто неизвестность, поиск приключений, зов песков. «Вперед! К пескам! — как будто одновременно сказали мы, — Ура авантюризму!»
Мобильная связь по-прежнему молчала, отрезая нас от привычной застежки навигации и интернета, но в памяти отпечатались размытые, словно акварельные, контуры карты. Я нащупал взглядом нужный поворот, свернул с привычного пути, и вот уже дорога извивалась между рассыпчатыми огородами, ленивым скотом и басовито крякающими стадами гусей. Полевая тропинка, лёгкой змейкой переползая мостик через неглубокую речку, вывела нас на открытое пространство: впереди раскинулись барханы и редкие кусты, справа над рекой дышал жаркий лесок и шумела весёлая компания.
Мимо нас вихрем промчался квадроцикл, а на нём – две девчонки с волосами всех цветов радуги. Детство, лето, беззаботность — на несколько секунд солнце, песок и ветер вдруг пахнули всеми лучшими воспоминаниями.
«Рома, к той компании — они подскажут, где Цимлянские пески!», — воскликнула Ирина, не давая засомневаться. Мы остановились у веселого стола, где щедро угощались, искрился смех, еда сама плыла в руки, а среди простых людей чувствовалась неподдельная радость жизни.

Стол ломился – блюда сменяли друг друга: копчёности, свежий хлеб, румяная рыба, мясо, а над всеми — кастрюля ухи, в которой плавало четыре вида рыбы и чуть ли не половина добытой сегодня икры.
Праздник начался: вокруг гомон, вопросы и пересмешки, обмен историями и неожиданное узнавание своих – несмотря на километры дорог и незнание друг друга ещё вчера. Вкус ухи оказался невероятным, таким насыщенным и ярким, что в памяти вспыхнул маленький фейерверк; это было настоящее счастье беспечных минут, когда ты нужен своим спутникам и случаю, а вокруг улыбаются хорошие люди. День, который захочется когда-нибудь вспомнить снова.
Как оказалось, у девушки с добрыми глазами и медовым голосом, Лиды, был сегодня день рождения. Это известие прозвучало как негромкий, но очень светлый колокольчик, что вдруг обозначил невидимую границу между прошлым и настоящим: вот мы пришли сюда незваными, а вот уже сидим за одним столом, делим хлеб и простое счастье летнего дня. Меня пронзило странное ощущение неловкости, словно несправедливости бытия — никто ничего не требовал от нас, а мы получили здесь настоящую радость, такой щедрый приём, будто были давними друзьями всем этим людям.
Это чувство не давало покоя, но я и растеряться не позволил себе: память услужливо подсказала, что в багажнике, рядом с дорожной пылью и дорожными усталостями, дожидаются своей очереди упаковки с новыми, ещё пахнущими заводом креслами-массажёрами. Мы с Ириной закупили их перед поездкой — в Китае, из любопытства и предвкушения веселых экспериментов. И теперь, вот он шанс хоть немного уравновесить чашу гостеприимства!
Я тихо вышел из круга, закрыл ладонью глаза от резкого света и быстро вооружился коробкой. Вернувшись под общий смех и добродушный гул, подождал паузы, наклонился к Лиде, чьи глаза чуть прищурились от солнца и счастья, нежно обнял и сказал самые тёплые слова, что только нашлись: о молодости, дружбе, лете и мечтах, что исполняются самым неожиданным образом — вот так, когда ты встречаешь своих людей в самой середине необъятного поля. Я ловко распаковал кресло, раздул его, продемонстрировал чудеса современной мысли. Массажёр затарахтел, и взгляд Лиды наполнился детским восторгом, а компания тут же захлопала, зашумела, поднялась на ноги.
Всё завертелось: друзья спорили, кому первым испытать диковинку, как сидеть, надо ли снимать обувь, когда начнётся следующий сеанс, можно ли брать в реку. Смех, вопросы, неожиданные истории и общий задор — атмосфера искрилась сантиметр за сантиметром, будто бы каждый делился своей частичкой радости, пока весь мир не превратился в круглый летний пирог, согретый солнцем и дружбой. Я затаился в этом мгновении, не хотел отпускать его — пусть никогда не кончается эта песочная, рыбацкая, по-настоящему летняя страна детства!
Но тут хозяин праздника, мужчина с короткой стрижкой — супруг Лиды — вдохновлённо обратился к нам: «Оставайтесь! Не смею отпускать!» — и, не дождавшись ответа, в мгновение ока вскочил на квадроцикл и умчался вдоль берега, к своему скромному хозяйству. Минут через пятнадцать, едва отзвучал гул мотора, но уже с тёплым мешком в руках, он вернулся и выложил прямо на стол богатство донской земли: огромный мешок вяленой рыбы, три десятка домашних яиц, три вида сала — каждый кусок словно трёхчастная симфония древних рецептов. Вот где душа! Вот где праздник: с хлебом, солью, простым вином и народной щедростью, пронзающей до слёз.
Я наклонился к Ирине, прошептал: «Пора бы, наверное… Праздник затягивается, гляди, ещё что-нибудь придумают…» — но не успев договорить, услышал ответ, полный хохота и солнечного упорства: «Ты что! Я ещё на квадроцикле не каталась! Когда у меня ещё будет такой случай?» Я смущённо заметил: «Ирина, но они вроде как не предлагали…» — на что услышал уже устремлённый в сторону весёлой толпы голос: «Рома, подожди! Я сейчас попрошу!»
И, не оглядываясь, Ирина с улыбкой и решимостью пошла прямо в праздник, туда, где пела, хохотала и раздавалась жизнь — и я понял, что лето ещё продолжается, и чудеса действительно случаются там, где к ним готов хотя бы одним уголком своего сердца.

Стучащему да отворится, просящему да подастся — так всегда говаривала Ирина, а ей ещё с малых лет нашёптывала эти слова бабушка, женщина мудрая, из той когорты русских старушек, что и хлеб напоят, и совет дадут, и в кровь за дело встанут. И ведь действительно, как справедливо: сам не попросишь — никто не даст, сам не пробуешь — так и не узнаешь, что тебе по плечу.

До свидания, друзья! Осенью вернёмся!» — кричим напоследок. Обратно мы решили не срезать путь напрямик через бескрайнее поле, а выбрать асфальтовую дорогу, пусть и длиннее почти на пятьдесят километров. Закат уже подкрадывался к горизонту, окрашивая небо тёплыми охристыми тонами, и больше всего на свете нам сейчас хотелось спокойствия и простоты — просто ехать вперёд, просто слушать робкое урчание мотора и смотреть, как вдали медленно гаснут огни уходящего дня.
Дорога петляла, плавно обнимая холмы и поросшие травой пригорки. Вот появился на горизонте знакомый силуэт — наш берег и уютный кемпинг «Цимлянские зори», там, где тёплый свет ламп смешивается с ароматом воды.
Последние хлопоты — короткий, ободряющий душ снимает дневную усталость, оставляя только воспоминания и благодарность; на смену шумным разговорам приходит приятность тишины.

Вдоволь накрутив кругов, где-то далеко, за границами самих себя, мы возвращаемся обратно, в обжитую, ставшую родной компанию. Нас встречают как своих — с песнями, с подрагивающими на ветру струнами гитары, с объятиями такими крепкими, что сердце вздрагивает от родства душ. Прощание получается совсем неромантичное — наоборот, в нём какая-то щемящая дружба, почти та самая, что бывает в деревенских посиделках накануне расставаний, когда все знают: разойдёмся — и кто знает, увидимся ли снова?

Мы обнимаемся, смеёмся сквозь слёзы, целуемся, как если бы провожали друг друга в долгую разлуку, хотя знаем — не по канонам нашего пути дважды возвращаться в одни и те же места. У нас ведь дорога в одну сторону — к новым берегам, к неведомым просторам, к неизведанной жизни. Но ведь всякое правило, как известно, рождает своё исключение: глаз цепляется за мысль о Волгограде, а ведь это совсем рядом с хутором Тормосин. Значит, быть у нас ещё одной встрече, хоть на пару дней! Значит, не всё сказано, не все песни спеты, а лето ещё не охладело в синей чаше неба.

Чай горячей волной разливается по ждущему отдых телу, в постели мягко колышет дрему, и словно бы сама ночь бережно укутывает своим одеялом.
Спокойной ночи, шепчем мы друг другу, и в сердце звучит тихая благодарность вселенной за этот день — такой насыщенный, яркий, полный по краям. Мы засыпаем с мыслью о том, что завтра — будет день новый, будет новая дорога, будут ещё встречи, удивления, обретения. Спасибо тебе, мир, за всё, что было, и за всё, что ещё впереди…

Так уж вышло и нынче: стоило Ирине встряхнуть кудрями, глянуть ясным, озорным взглядом, подойти к хозяину, как тот без раздумий протянул ей ключи от квадроцикла, а мне — ну куда ж без меня! — выделил второй агрегат. И вот — летим вдоль барханов, утыкающихся волнами в степной простор, под колёсами хрустит песок древних времён, на поднятых ввысь облаках играют отблески заката. Ирина заводная, смеётся звонко, как будто ей вновь десять лет и нет ничего невозможного. Я рядом — в сердце тихо, как после грозы; улыбаюсь, чувствую, как жизнь проснулась в каждом нюансе: в запахе полыни, в жарком ветре, в неудержимом смехе спутницы.
Как тут не вспомнить тревожные наставления незнакомца, будто тенями наплывшие на память: «Вам туда не надо!» Да только вспоминаем мы их и заливаемся смехом — нам ли бояться, нам ли не блуждать по пескам? «Нам и не надо туда? Ха-ха-ха!» — выкрикивает Ирина, а песок разлетается за её квадроциклом россыпью золотых искр.

20 апреля, пасхальное воскресенье. В этот год праздник настиг нас в непривычном месте, и все же это не имело значения — ведь даты, что живут в нашей памяти, неизменны, где бы мы ни были. Мы с Ириной никогда не были особенно религиозными, но вера — что-то гораздо более глубинное и естественное для нас. Без нее нельзя жить, нельзя дышать полной грудью. Ирина заранее позаботилась о домашнем уюте — наш временный домик был полон пасхальных символов, тепла и света.
Сегодняшний день был особенным — мы собирались встретиться с друзьями моих родителей. Каждый раз, когда мы видимся, я словно возвращаюсь в свое детство, в тот мир, где формы и запахи, музыка и свет — всё казалось иным, особым. Я вновь ощущаю тот самый вкус времени: звуки старых пластинок, под которые танцевали взрослые, ароматы пасхального стола, и уют старых квартир.

Перед глазами вспыхивает адрес — улица Луговцова, дом пятнадцать, Алуксне. Сегодня жизнь словно подарила возможность вновь окунуться в то время: тетя Валя, дядя Виктор — мы вновь вместе, как когда-то.
Путь до их дома занял всего несколько минут, но в груди уже щемило от предчувствия чего-то важного, неуловимо родного. По плану — поход в церковь, затем прогулка по Цимлянску, а на закате — пикник в нашем кемпинге. Но, конечно, сначала — хлеб-соль у них дома: отказаться было бы невозможно, они ведь нас ждали, накрыли на стол, а в каждом блюде — забота и нежность.

Но день все еще не отпускает нас в объятия ночи. На обратном пути заехали в пункт выдачи Озон — простая на первый взгляд вещь, но как же она ценна в кочевой жизни. Быть в дороге и знать: из любого города, с любой точки страны можно заказать все, что требуется для быта и уюта, от простой кухонной мелочи до редких запчастей — удобно и удивительно по-новому. Привыкаешь к этому, как к обязательной части современного странствия: пару кликов — и нужная вещь ждет тебя за углом. Мы не просто плывем по течению путешествия, а постепенно обрастаем всем, что делает дорогу домом. Каждый день открывает в нашем маленьком жилище новые потребности, а я, как древний моряк, пополняю запас сундуков с нужными деталями, про запас навстречу тишине и простору северных дорог, куда нас ведет путь.

Расстелившись по столу, мы неторопливо перекусили и отправились дальше: друзья отвели нас к церкви Николая Чудотворца, небольшому, по-домашнему теплому храму. Внутри было тихо, только легкий шепот свечей и глубокая весенняя тишина. После церкви — прогулка по городу, атмосферные улочки, неспешный променад вдоль берега. Время шло быстро: насытившись впечатлениями, все почувствовали лёгкий голод, и мы поехали к нам.
В кемпинге, занимаясь приготовлением ужина, разговоры текли размеренно — воспоминания складывались в единую картину счастья. За столом смех и рассказы сменяли друг друга, и как же приятно было снова оказаться в кругу близких, где прошлое и настоящее причудливо переплетаются, образуя ту самую ткань жизни, что остаётся с нами навсегда.
Вечер подкрадывается незаметно, и приходит пора прощаться. Расставание всегда тягостно, особенно когда понимаешь — наше путешествие однонаправленное, возврата не будет, каким бы манящим ни казалось прошлое.
Мы приняли для себя правило: не возвращаться на пройденные дороги, как бы ни хотелось вновь вдохнуть воздух знакомых мест, услышать шорох старых аллей и встретиться с тенями вчерашних дней.

Планета наша необъятна, и всей жизни не хватит, чтобы оказаться во всех уголках, куда тянется душа странника. Потому теперь мы ждем в гости тех, кого любим и кто живет в нашей памяти, приглашаем их туда, где сами окажемся — пусть бывалый дом за спиной меняет свой адрес, а смысл остается прежним: быть вместе, радоваться новым уголкам мира и делить открытие дня.
Провожая наших друзей к дому, мы не сказали «прощай» — лишь «до свидания», и в этих словах надежда и обещание: непременно встретимся вновь, хоть и не знаем еще где и когда. Пока же связь держится на тонкой нити телефонных разговоров. Мы живы наперекор расстояниям, живем в ожидании радостных историй, будто маяков на бескрайнем пути.

Заказ забран, мы вернулись. Душ и чай в тишине замыкают долгий день, и путешествие на сегодня окончено. Завтра все начнется сначала, путь снова ждет нас — свежий, чистый, полный обещаний.

Сегодня седьмой день нашего увлекательного путешествия — можно сказать, это наш первый юбилей, ведь мы преодолели целую неделю в тревел-одиссее. Понедельник, и в этот день у нас запланировано одно из самых желанных занятий — катание на лошадках, которое дарит нам множество радостных эмоций и ощущение единства с природой. В пятницу, по дороге в Цимлянск, Ирина нашла конный клуб, всего в нескольких километрах от нашего местоположения. Она успела договориться о встрече на понедельник в 11 часов, хотя сразу поняла, что трехчасовая прогулка — это совершенно недостаточно, чтобы действительно познакомиться с лошадьми, ведь каждая из них обладает своим неповторимым характером.

Наша цель сегодня — станица Романовская и конный клуб "Донские казачки". Уже само название подсказывает, что владельцы этого места — девушки, которые, вероятно, подарят нам не только замечательные моменты на лошадях, но и частичку своей искренней любви к этим прекрасным созданиям. Романовская расположена примерно посредине между Цимлянском и Волгодонском, а сама станица окружена извивающейся речкой — нашим батюшкой Доном.
Вот и настал тот момент, когда мы наконец-то встретимся лицом к лицу с этой величественной рекой, хотя косвенно уже успели познакомиться с её красотой, посетив близлежащие природные уголки. Несколько дней назад мы посетили живописное озеро Маныч-Гудило, где мы насладились восхитительной экскурсией, во время которой близко познакомились с дикими мустангами. Три дня проживали на берегу Цимлянского водохранилища. Хоть оно и является искусственным «дублером» реки Дон, всё же осталось безмолвной данью ручной работы человека. Но в Романовской нас ждёт настоящий, девственный Дон — историческая река, сохранившая в себе дыхание тысячелетий.
Что ж, нам предстоит подготовка к выезду на лошадях, а это значит, что у нас ранний подъем и быстрые сборы, что для Ирины — понятие относительное. Время прощаться с Цимлянскими зорями и нашей доброй хозяйкой Татьяной, которую мы искренне благодарим за тёплый приём.

Но это всё — лишь вопрос времени. А пока впереди нас ждёт захватывающее приключение в клубе "Донские казачки"! Мы с энтузиазмом паркуем автомобиль на территории, заметно выделяющейся своими границами, вероятно, вблизи конюшни. Разложив вещи, я не теряю времени и спешу познакомиться с девушками, как я вскоре узнаю, обеих зовут Екатерина. Они внимательно ухаживают за лошадьми, тихо начёсывают их красивую шерсть, предвкушая прогулку.
"Добрый день!" — произношу я с гордостью, приближаясь к ним, и не могу не задать вопрос, вспомнив недавний опыт в другом клубе: "У вас нет ограничений на вес? Я вешу 99 кг" Екатерина, усмехнувшись, отвечает: "У нас сильные лошадки, если уж 120 кг выдержали, то ваш вес будет им как пушок."

Как же это было прекрасно — уплывать в мир, полный красоты и грации! Эмоции накрывали меня, словно волны. Хотя я был не в первый раз на лошади, все ощущение было новым, свежим, как первая капля дождя на сухой земле. Время, проведенное с этими великолепными существами, дарило мне радость, которую невозможно было насытить.
Наш путь пролегал через цветущие луга к извивающимся водам Дона. Весна окутала побережье речного края зеленью деревьев и кустарников, словно природа нарядила свои сокровища в светлые одеяния.

Мне досталась Злата — лошадка внушительных размеров, крепкого телосложения и с потрясающим золотистым отливом, отражающим солнечные лучи. Не зря её так назвали. Она не только прекрасна внешне, но и не молода, и, по всей видимости, уже повидала немало за свою жизнь. Злата была легко управляемой, и, как я вскоре оценил, её опыт сыграл решающую роль в нашем путешествии.
Ирина же запрыгнула на спину Венеры — лошадки помоложе и, надо сказать, совершенно другой натуры.

Вперёд, к новым приключениям и неизведанным просторам!
Не прошло и часа, как мы оказались на месте — в маленькой, но прекрасно ухоженной станице Романовской. Здесь, на краю населённого пункта, утопает в зелени конный клуб "Донские казачки", расположившийся на огороженной, аккуратной территории, соседствующей с новенькими домиками, похожими друг на друга, как две капли воды. С коммерческой точки зрения, такое соседство вполне оправдано, но с эстетической позиции оно оставляет желать лучшего. Индивидуальности здесь явно не хватает. Однако, пусть сейчас всё и выглядит так безлико, я улыбаюсь, мысленно представляя, как со временем новые хозяева придадут своим домам неповторимый облик, обустроят живописные сады, и улицы зазвучат новыми красками и духом жизни.

С лёгкостью и оптимизмом в голосе, она развеивает мои сомнения, и я понимаю, что могу не волноваться.
В этот момент к нам подходит Ирина, она тут же направляется к лошадям. Вот оно, первое знакомство с лошадьми – этим величественными созданиями. В воздухе витает напряжение и радость, словно сами лошадки чувствуют, что их сейчас позовут в путь. Я готовлюсь, и, ох, как же всё вокруг затрепетало от нетерпения – витающее ожидание настоящего похода!

Веня была хулиганкой с хитрым блеском в глазах, будто всегда пыталась навязать свои правила, свои маленькие шалости. Каждый её шаг словно нарушал порядок, и будила в Ирина вызов, что делало их взаимодействие живым и увлекательным.
После нескольких кругов по загону, где мы освежили в памяти основы управления лошадьми, мы двинулись в трехчасовой поход к берегу Дона. Наш маршрут возглавляли две Екатерины, следом шли я и Ирина, а замыкала колонну молодая и энергичная Антонина.

Каждый новый поворот реки открывал нам живописные панорамы, требующие восхищения, но до чего же утонченно простое – вдохнуть этот воздух, наполненный весенней свежестью и радостью.
Мы с Ириной ожидали спокойной, размеренной прогулки, но оказались в компании Донских казачек, где медлительность прервалась мгновенно. Когда мы слегка освоились в седлах, Катерина, словно завороженная энергией весны, решила, что пора получать урок управления. «Шаг, рысь, шаг, рысь, шаг!» — как дирижёр, задавая ритм, она подхватила нас в ритм, и вскоре мы взмывали на седлах, как будто сами стали частью весеннего потока. Как же было смешно, когда ритм ускользал от нас, и наш полет превращался в забавные потягивания.
«Ну что, готовы к галопу!» – произнесла Катерина с уверенностью, что не оставляла места на колебания. Ирина, словно ветер, закричала: «Даааа, ураааа! Галопом!» Я же лишь успел мысленно проконтролировать свои эмоции, но выбора не было – шаг, рысь, и галоп! Мой адреналин зашкаливал, и тут же открылся поток пота и смеха, вызывая у меня неясные ощущения полета. Казалось, именно адреналин слил меня с лошадью, и так я вскоре блуждал между крайностями.
Пройдя первый урок галопом, я успокаивал себя: «Ты не упал, все в порядке, дальше просто гуляем в сторону дома.» Однако как же наивно это звучало, ведь Катерина, увидев наше старание, решила поднять планку. «Теперь то же самое, но с препятствиями. Шаг, рысь, галоп и вперед на холмы!» Мы поднялись, словно могли коснуться неба, а потом, вместе с лошадьми, скатились в овраг. Опа, а что, так можно было?
Вот это приключение, вот это эмоции! У нас с Ириной всегда весело, и в этот раз ситуация не обошлась без происшествий. Не успели мы насладиться стремительным галопом, как моя супруга неожиданно вылетела из седла. Я был тысяча раз благодарен казачке Катерине, что ее лошадки так обучены. Почувствовав падение всадницы, лошадка мгновенно проявила корректность и осторожность. Иринино падение обернулось лишь легким испугом да приливом адреналина.
После того как Ирина немного пришла в себя и отдышалась, мы снова двинулись в путь, на этот раз в сторону дома. Но это вовсе не означало, что тренировка закончилась. Галопа больше не было, но четкие команды: «шаг, рысь, шаг, рысь» продолжали резонировать в воздухе. Мы, как будто теряясь в ритме, следовали за натянутыми поводьями.
Катерина, настоящая казачка, пела, и её голос плавно лился в такт нашей прогулки. Лес вокруг наполнялся удивительными звуками, а мы сами становились частью какой-то волшебной сказки, где каждый шаг под лошадьми был частью яркой истории. Чувствовали себя не только всадниками, но и героями, покоряющими мир, полными счастья и нахлынувших эмоций. Каждое мгновение, каждый звук и каждое движение приносили новые краски в нашу непередаваемую картину приключения.
Во мне закрутилось что-то большее, чем просто пот и адреналин. Всё тело, словно удалось забыть о страхах, находило новый темп, новое ощущение свободы. Я контролировал себя, но это ощущение было настолько явным и живым: скорость, воздух, весна вокруг и смех, который, не сдаваясь, раздавался в общем веселом хоре. Мы были вечно молодыми на фоне этого бескрайнего пейзажа, стремящимися к новым горизонтам и приключениям.
Прогулка, задуманный трехчасовой маршрут, незаметно растянулась до четырех с половиной. Антонина, усталая, но все еще с улыбкой, подняла вопрос: «Катя, ты нас хочешь ухайдакать?» Улыбки стали шире, а путь домой казался словно подарком судьбы. Воздух наполнялся ароматом весеннего леса, вокруг расцветали цветы, а вдалеке уже виднелись очертания конюшни.
Достигнув места, мы распрягли лошадей, нежно покормили их морковкой и сочными яблочками, отпуская в сказочный мир отдыха. С Ирой мы почувствовали, как тоскуем по крепкому кофе, и отправились в наш домик, чтобы заварить любимый напиток. Прошедший день оставил нам в наследство остатки праздничного кулича и яичек, которые мы с удовольствием добавили к уже накрытому столу Катерины.

Трапеза превратилась в яркую феерию: за одним столом собралась дружная компания, и каждая ложка поднимала настроение, открывая двери для множества историй и веселых рассказов. Время, словно невидимый спутник, пролетело быстро, и к вечеру солнце уже жадно искало убежище за горизонтом.
По дороге к казачкам мы планировали о ночлеге на берегу Дона. Но в данной ситуации я предложил остаться в клубе, если владельцы не будут против. Ирина, взглянув на меня с одобрением, согласилась, а хозяева с радостью приняли наше предложение. Это было начало вечера, полного непередаваемого тепла и уюта.
После душа и чашки ароматного травяного чая мы снова погрузились в живое общение. Мелодии заполняли пространство, а голос Катерины словно наполнял воздух светом и теплом. Песни сливались с нашими душами, и в этом моменте усталость ушла на второй план. Уставшие, но счастливы, мы направились к уютным спальникам. Новый день за порогом, и я был уверен, что он принесет еще больше радости, чем этот удивительный вечер.

Утро начиналось так, как и всегда — с аромата свежесваренного кофе, обволакивающего все вокруг своей теплотой. Я проснулся раньше обычного и, полон энергии, вышел на прогулку по хозяйству. Хозяева, люди опытные и трудолюбивые, поднимались рано, ведь дел было невпроворот. Среди ухоженных просторов, где радовали глаз лошадки, меня ждали и другие обитатели: декоративные куры, гордые два гуся, парочка шустрых котов и верная немецкая овчарка Рэд, охраняющая наш уголок мира.
Однако, конечно, настоящими звездами нашего хозяйства были лошади. Я направился к их загону, и меня поразила идеальная чистота этого места. Запахов не было и в помине, а насекомые, похоже, еще не спешили, уступив пространство утренней тишине. Даже вечерние часовые прогулки не омрачались малоинвазивными муха-жужжалками. Никаких надоедливых комаров, только чистое наслаждение.

На пастбище мирно паслись кони, и, приближаясь к ограде, я с нетерпением ожидал встретить своих знакомых.
К моему счастью, ко мне подошли три взрослых лошади и один любопытный жеребенок. Я без труда узнал свою Злату и Ирину Веню. Злата, старшая дама в стаде, в своем величии впитала ту самую важность и грацию; она подошла, понюхала меня и, не проявив особых эмоций, вернулась к пастбищу. Тем временем остальные с интересом сбились около меня, словно в ожидании общения.

Возвращаясь к завтраку, я заметил, как мы с Ириной обменивались взглядами, полными понимания и решимости. Мы решили остаться здесь еще на один день. Это была не просто прихоть; желание помочь Катерине, прикоснуться к жизни деревни и внести свою лепту в общее дело уже стало стремлением, которое невозможно было игнорировать.
Когда мы подошли к Катерине с предложением о помощи, ее глаза засияли благодарностью. Она была рада продолжить общение и принять нашу помощь. Алексей, казалось, погрузился в свои дела, предоставив нам возможность забраться в мир сельских забот. Я, охваченный энтузиазмом, взялся за покос травы вокруг клумбы с цветами и декоративными кустарниками, в то время как Ирина с увлечением помогала Катерине с посадкой роз, ее нежные руки ловко обращались с землей и растениями.

Солнце уже находилось в зените, и внезапно, по сигналу Катерины, нам позволили помочить ноги в прохладной воде Дона. О, это было нечто незабываемое! Блаженство, смешанное с неким трепетом, овладело нами, когда мы забрались поближе к берегу. Нас строго предупредили: лошадки любят купаться и запросто могут завалиться в воду, но в этот момент, казалось, это было лишь веселым предостережением. Вожжи натянулись до предела, ветер обдавал нас брызгами, а в душе распускалась детская радость, заполняя каждую клеточку нашего организма.

Я протиснулся между ними и погрузился в объятия этих великолепных созданий. Никакого страха, только полное доверие, ощущение единства с природой. Лошади вокруг — и спереди, и сзади. Кто-то чуть боднул, кто-то нежно ущипнул, и все это создавало атмосферу беззаветного комфорта. Каждый такт общения с ними был наполнен радостью и смехом.
Время пролетело незаметно, поглощенное этой симфонией забавных моментов, и вдруг меня коснулось легкое чувство голода. «Ну что ж, пришло время будить мою принцессу!» — подумал я с улыбкой, готовясь вернуть себя в мир человеческих забот после того, как провел это волшебное утро среди лошадей. За завтраком, когда первые солнечные лучи осветили деревянный стол, мы с Ириной обсуждали события предыдущего дня. День был насыщенным, и, уважая тяжелый труд, который ежедневно несет на плечах Катерина, мы не могли не восхититься ее стойкостью.

И вот Катерина громко окликнула нас: "Ну что, по коням!" Ох, как же это замечательно! Несмотря на то, что трудового дня за плечами накопилось немало, усталость не ощущалась, ведь впереди нас ждала долгожданная прогулка. В этот раз нам доверили оседлать лошадей самостоятельно, и волнение переполняло нас, как сладкий нектар. Я уже сидел на своей Злате, Ирина – на Вене, словно эта сценка повторялась вчера.
Легко вскочив в седло, мы решили отправиться в мини-путешествие. Маршрут, конечно, был новым, ведь Катерина – уникальный тренер и учитель, способный перенести нас в мир приключений и открытий.

Распрягли лошадок, угостили их лакомствами и поблагодарили за великолепную прогулку. Каким же длинным и интересным был этот день! Где еще можно было получить столько знаний и впечатлений? В голове возникали образы пейзажей, запечатленных на фото и видео, и, несмотря на усталость, сердца наши полны были счастья.
Ну вот и в душ, наслаждаться теплой водой, а затем за ужин! Пили чай, мечтая о завтрашнем дне. "Спасибо, Вселенная, за этот замечательный мир," — произнес я в тишине, осознавая, что новый день обещает новые открытия и радости.

Мы пока знакомы с ней не слишком близко, хотя Ирина сделала попытку приоткрыть завесу ее внутреннего мира, став психологом на вечерней террасе. Полная картина ситуации оставалась загадкой, но одно было ясно: в хозяйстве присутствовал мужчина, по имени Алексей. Вечером нам удалось с ним пообщаться, и утренний разговор продолжил открывать его многогранную личность. Цыганской национальности, он выглядел как герой старинной легенды, придавая нашему утру особый колорит.
Как же удивителен и многообразен этот мир! Еще неделю назад мы увязли в рутине административной работы, а теперь, окруженные лошадьми, рекой Дон и светлыми лицами казачества с их неугомонным духом открытий, мы чувствовали себя истинными искателями приключений.

Вечер обещал нам нечто особенное — прогулку на лошадях. Мы не могли дождаться этого момента, когда дух свободы и легкости окутал бы нас, и наши сердца наполнились бы радостью — прогулка вдоль Дона, с засыпающим солнцем на горизонте. А сейчас, полные ожидания и удовлетворения от работы, мы погрузились в процесс, наслаждаясь каждым мгновением, прежде чем сесть в седло и отправиться в путь.

Мы скакали по зелёным лугам, пробирались между зарослями кустарников и деревьев, чувствовали, как свежий ветер проносится мимо, играя с нашими волосами, а затем направились в сосняк, где, казалось, природа шептала свои тайны.

Мы не жалели этого времени, и вдоволь насладившись прогулкой, вернулись домой под мягким светом наступающей ночи.

Наступило очередное утро, пронизанное мягким светом, и мы, пробуждаясь от сладкого сна, начали готовиться к новому этапу нашего путешествия. В начале пути мы договорились, что нас ждет свободный график, где глобальная цель — лишь фон для раскрашивания дня живыми эмоциями и впечатлениями. Стратегия была проста: выбираем места для стоянок спонтанно, ведь иногда красота и магия природы оказываются совершенно непредсказуемыми.

Как вышло в этот раз: мы решили остановиться покататься на лошадках на три часа, но, как это часто бывает, прекрасное затягивает, в итоге остались на три дня. Как же удивительно, когда время теряет свое значение, и день растягивается, пропитываясь наслаждением от каждого мгновения. Проснувшись, мы начали сборы, полные ожиданий. Первый этап нашего путешествия по Ростовской области оставил в сердце яркие эмоции. Заповедник, мустанги, тюльпаны, Дон с его тихими водами и бескрайние просторы водохранилища — вся эта природа, что открылось нам, была настоящим праздником для души. Восточная часть области стала для нас излюбленным пространством, полным свежих воспоминаний. Но впереди нас ждал запад, где находилась столица — Ростов-на-Дону.

Эх, не в наших правилах возвращаться; наше путешествие только начинается, но, смотря на лошадок, сердце наполняется желанием вновь вернуться сюда. Прощаясь, я тихо шепчу: «До свидания!» Катерина, теперь мы друзья, и будем надеяться на новую встречу!
Дорога на нас ждёт — два с половиной часа в пути. Но мне особенно интересно, что маршрут я проложил с пересечением Дона на пароме. Да, такие маршруты существуют в нашей стране! Я много раз переправлялся на машине через заливы и проливы в морях, но переправа через реку — это будет впервые, тем более с такой сцепкой. Ух, как же мне это интересно! Сложности только возбуждают мой дух, и впереди, среди волн и тихого течения, ждёт новая глава нашего приключения.
Настало время переправы. Кемпинг Камышовый Рай раскинулся неподалеку от станицы Багаевская, и именно сюда, на другой берег Дона, ведет нас этот водный путь.

Это не всегда приятно осознавать, но спорить с истиной было бы глупо. Мы проезжали мимо баз, и зашла в голову мысль: неужели невозможно раз в год, с приходом весны, заказать грейдер? Проехал бы туда-сюда — этого уже хватило бы, чтобы сделать дорогу приемлемой. Но нет, по всей видимости, каждый остается со своей бедой, а значит, ничего не меняется. Глубокие ямы на дороге были столь необычны, что самому проще было бы дойти пешком.
Наконец, мы подъехали к воротам кемпинга. Территория была огорожена, и уже на первый взгляд чувствовалось, что здесь вложены немалые средства, да и постоянно что-то достраивается и улучшается. Мы позвонили по номеру, указанному на табличке, и вскоре к нам вышла весьма приятная девушка. Позднее выяснилось, что она владелица этого места. С ловкостью и дружелюбием она объяснила нам все правила и доступные услуги, а затем предложила самостоятельно выбрать место для нашей стоянки.

При планировании очередных стоянок мы учитывали размеры нашего автодома — целых 12 метров длины, и поэтому старались выбирать уединенные места. Мы сосредотачивались на том, чтобы утро встречало нас не городскими шумами, а нежным шорохом листвы, легким трепетом воды или хотя бы компаниями таких же искателей приключений, как и мы. Перед своим первым шагом в новый день так приятно, когда вокруг нет суеты, только природа и ощущение свободы.
Наш выбор пал на кемпинг “Камышовый Рай”, расположенный всего в часе езды от Ростова и в сорока минутах от Новочеркасска. Это была идеальная остановка — возможность не только насладиться уединением, но и посетить оба города.

Я не почувствовал тревоги от её слов. Вкладывая в них свою уверенность, я знал, что наш внедорожный автодом был создан для подобных испытаний. С бережливой предусмотрительностью мы медленно и уверенно заехали на паром, припарковавшись сбоку, чтобы облегчить себе выезд. Ирина начала снимать и фотографировать, комментируя каждый шаг нашего маленького приключения. Однако, как только мы смогли насладиться моментом, к нам подошел человек в форме — капитан или старпом — и с серьезным лицом указал на табличку: "Фото и видео съемка запрещена!" Хотя мы не знали причин этого запрета, подчиняться было делом доброй воли, и мы с удовольствием переключились на любование живописными видами, открывающимися с борта.

Каждый вечер мы будем возвращаться к нашему уютному домику, где нас будет ждать теплый душ и чудесная чашка кофе, чтобы заново наполнить душу радостью и вдохновением.
Перед отправлением мы не могли себе отказать в удовольствии провести время с нашими любимыми лошадками. Нам разрешили вывести их на близлежащие луга, и вот, с каких-то двух дней накатила ностальгия. Как приятно было на прощание вести их, с нежностью гладя по шелковистой гриве Златы и Венеры. Еще одна короткая прогулка. Еще несколько фото и видео и, конечно, обнимашки, которые так щедро сыпались на этих милых созданий. И как же без нашего вожака Пегаса! Его грация и величие вдыхали в нас уверенность и спокойствие.

Мы встали в очередь, занимая почетное пятое место. Спустя несколько мгновений к нам подошла женщина-билетерша — кто она, кондуктор или билетёр, не столь важно. Я, с легким юмором, спросил её: "Наши габариты вписываются в ваши возможности?"
Она на мгновение задержалась в улыбке: "Да хоть на фуре, лишь бы смогли заехать!" Обмелевший Дон создавал свои препятствия, а заезд на паром представлял собой довольно крутой уклон. Наша длинная сцепка могла вызвать некоторые трудности. Женщина на этот раз говорила серьезно: "Забирайтесь осторожно. Если у вас все получится, я подойду и возьму с вас оплату за проезд. Если же нет — прошу прощения!"

Всего через пятнадцать минут мы уже стояли на другом берегу. Выезд оказался еще более приятным. Под внимательными взглядами любопытных зрителей мы аккуратно съехали на берег и отправились дальше по намеченному маршруту, оставив за спиной волнующие моменты этой переправы.
Сразу после переправы мы свернули налево, и наш путь вел нас к кемпингу. Хозяева обещали, что всего два километра по грунтовой дороге отделяют нас от желанного отдыха. Но сколько раз мы уже слышали подобные обещания? Эти два километра растянулись на целых пятнадцать минут, каждую из которых мы не могли не ощущать, как недовольство росло внутри.
Слева, вдоль берега Дона, на глазах мелькали кемпинги, лагеря и базы отдыха, штук восемь, не меньше. Мы догадывались, что наш был, вероятно, последним в этом нескончаемом ряду. Словно в унисон с нашими размышлениями, в голове крутилось крылатое выражение: «В России две беды: дураки и дороги».

Территория кемпинга радовала глаз: все было ухожено, чисто, освещено и аккуратно. Но когда хозяйка сказала: «Выбирайте место», у меня засомневалось сердце. Ирина, словно первозданная исследовательница, пошла все глубже в пролески, к самому Дону. Чем далее она заходила, тем больше меня мучила мысль: как же мне пробраться туда на нашем двенадцатиметровом автодоме? И вот, наконец, она остановилась и с улыбкой произнесла: "Тут!" Прямо на берегу реки, ближе просто никуда.
«Можно здесь?» — спросили мы хозяйку с капелькой надежды. «Ну конечно, можно! Еще не сезон, вы пока здесь одни!» — ответила она, и мы с облегчением вздохнули. Оплатив трое суток стоянки всего за две тысячи рублей, мы ощутили радость от нашей первой платной стоянки. Впереди ждало приключение, и мы с долгожданным азартом направились к месту, выбранному Ириной.
Перемещаясь к месту стоянки, я невольно вспомнил соревнования по ориентированию: лесистые просторы, извивающиеся тропинки, препятствия на пути к желанной цели. С грузом в двенадцать метров я чувствовал себя не иначе как исследователем, покоряющим новые горизонты. Это был поистине интересный опыт, ведь я уже приобрел навыки на пароме, и теперь, с легкостью маневрируя, ощутил, что справляюсь с габаритами своего авто. Каждый поворот, вся высота и ширина — это как момент в соревнованиях, когда необходимо соблюдать все правила, чтобы достичь результата. И вот мы на месте.
Красота, открывшаяся перед нами, была неописуемой. Мы остановились прямо на берегу Дона, где мимо величественно проплывали огромные баржи, а в воде плескалась рыба. За горизонтом закат разливал свои золотые и малиновые оттенки, медленно отражаясь в спокойных водах реки. Темнота окутала нас, и в воздухе уже чувствовалось вечернее спокойствие. Ирина, уставшая от дня, предпочла остаться в уюте автодома, отказываясь от летнего душа. Я же, стремясь к исследованию, взял с собой фонарик и вышел погрузиться в позволяющую атмосферу.
По мере того, как я пробирался по территории, освещая дорогу лишь светом фонаря, присутствие природы окутывало меня. Душ и туалет оказались вполне приемлемыми, а горячая вода — настоящим даром после активного дня. После осмотра окрестностей я вернулся к нашему уютному уголку. Ужин, ароматный чай и книга стали идеальным завершением этого дня. За окном пели вечерние кузнечики, и, уставшие, но довольные, мы уложились спать. Завтра будет новый день, полный новых открытий и приключений.